Она пришла домой, швырнула сумку, не разуваясь, прошла вглубь квартиры.
Пусто. Тишина.
В ванной устало присела на краешек бетонного. Машинально включила воду, подставила под струю руку. Удивлённо посмотрела на начавший намокать рукав.
Она встала и плавным движением стащила с себя рубашку, через голову, не расстёгивая. Кинула её на стиральную машинку. Туда же полетели украшения. Решительно расстегнув брюки, она стащила их и пристроила там же. Заткнула ванну пробкой. Опрокинула полтюбика пены.
Переступив ногами через бортик, она опустилась в начавшую наполняться ванну. Расслабленно откинула голову назад. Закрыла глаза и окунулась в спасительную темноту.
Она и забыла, как это может быть хорошо...
Шум воды заглушает все звуки.
...Сколько она лежала, она не помнила.
Вода остывала, она дотягивалась до крана и включала горячую.
Смутные образы роились в голове. Она позволила себе наконец, впервые за долгое время расслабиться.
Просто лежала. Ни о чём не думая. Ни за что не беспокоясь.
Вода, изначальная стихия, всегда успокаивающе действовала на неё.
Вдвоём под кожаной курткой, кое-как скрывающей от дождя. Тесно прижавшись друг к другу. В маршрутки-автобусы-трамваи. С остановок, бесконечных остановок.
Все эти ночные поездки после ярких эмоциональных или после сна в обнимку. Всего пару часов. Только рядом с ним засыпаешь спокойно и сразу. И не пытаешься понять, каким образом осень поселилась у тебя в сердце.
Ночные поездки, огни улиц, темнота неба. Вдвоём значит вместе. В обнимку. Одна куртка на двоих. Должно быть холодно, но он такой горячий... Сон, это наверняка сон. Повторяющийся. Счастливый.
Это всё наше. Ладонь в ладони. Одной рукой он прижимает к себе, как будто вбирая всю меня.
Поздние прохожие. Свет фонарей. Прохлада осени. Нежность во взглядах и прикосновениях.
Сквозь ночной город, насквозь, через улицы и проспекты, вдоль тротуаров и домов.
Не могу поверить. Уедет. Не смогу жить без этих ночных прогулок.
Посмотрели все "Матрицу", вышли из кинотеатра, сказали "Да... Круто! Все мы - батарейки...", поехали спать. Наутро проснулись, и, как ни в чём ни бывало, к станкам, гайки крутить.
Посмотрели все "Бойцовский клуб", вышли из кинотеатра, сказали "Да, круто! Все мы - заложники системы" и поехали спать. А наутро - всё те же станки, те же гайки
Вышел на видео "Патриот". Посмотрели, поболтали, спать. Наутро - как обычно.
Вышел фильм "Нирвана". Смотрим, болтаем, спим, завтрак, станок, гайки.
Вышел "13-й этаж". Болтаем во врем просмотра, болтаем о футболе после просмотра, пиво, водка, кровать, вертолёты, утро, похмелье, станок, гайки.
Вышел "Газонокосильщик". Смотрим, прикольно, эффекты, болтаем, девушка, юбка, рука ниже, "я не такая", презерватив, утро, станок, гайки.
Прошу прощения у Максимилиана, за не совсем точное цитирование его слов.
Мне холодно. Зябнут кончики пальцев. Пробирает, до костей, да какое, даже дальше, озноб по сердцу. Зябко. Под зонтом по мокрой улице в туфлях, которые не спасают от непогоды. Сырость по ногам, брызги непрекращающегося дождя, который не может - не должен - идти вечно. Руки как утопающий за соломинку, держатся за ручку этого самого зонта. Фонари желтым мажут по блестящему асфальту. Поздно. Темнота, кажется, обступает, стоит выйти из круга света, и ты в ней исчезнешь. И никого рядом. Скользкие улицы. Почти бегом под падающей проливающейся сверху водой, рассыпающимся каплями, проникающими, раствряющими потоками бесконечной воды сверху.
Каблуки по асфальту. Звуки то тонут в шуме дождя, то эхом разносятся далеко вперёд. Одиноко.
Одни. Во всём мире кончилась погода.
Кончилась вместе с летом. А лето... Лето прошло мимо. Да и не верится, что оно было под этими потоками разваливающегося на куски от собственной тяжести неба.
Бегом. Брызги из под ног, наступить в лужу. Промокнуть? Пусть. Главное добраться до сухого и тёплого. До пледа, в который можно завернутся, согреваясь. До его голоса в телефонной трубке: "Ну как ты? Добралась? Я волновался..."
Голоса, согревающего даже больше.
Промокшая. Добраться. И поверить, в то, что осень, сентябрь, а не январь, как ни странно - это только начало года.
Как хорошо, когда можешь помочь. Как отвратительно, когда стонешь от беспомощности по ту сторону монитора. И клавиатура. И пальцы. И твои мысли. И электронные строчки.
Верить и надеятся. Всё будет хорошо. Это вопрос времени. Как помочь? Чем? Всё что можно, сделано. Обещали звонить. Искренняя благодарность всегда приятна. Искренняя помощь приятнее вдвойне. Вам. Не грустить. Жить. Чувствовать. Не забывать, что вы счастливые люди.
Верю. Что всё будет хорошо. Что справимся. Вместе. И сами. Надеюсь. Что смогу помочь ещё и ещё. Когда будет нужно. Люблю. Чувствовать себя нужной.
Не знаю чьё. Не от первого лица. Но настроение. Скорее всего
Малыш , я не знаю , что это значит , Но вот уже пятую ночь Мне снится мой город , и город мой плачет , А я не могу помочь .
Малыш , я не знаю , что это значит , Но вот уже десять лет Я вечером ставлю кресты на удачу На решках своих монет .
Малыш , я не знаю , что это значит , Но вот уже третий час Я слышу копыта коней - тех что скачут , Чтоб завтра настигнуть нас .
Малыш , не грусти , это сотни историй О нашей с тобой судьбе . Ты спи , тебе пятую ночь снится море И пена в его синеве .
Ты мудр , ты дашь скоро сотни ответов , Которых я сторонюсь . Не бойся , малыш , скоро новое лето Исполнит свой новый блюз .
А новые в кислой оболочке. Кладёшь такую на язык, и зажмуриваешься от удовольствия. Потому что - кисло. Кисло на языке, и ты с удовольствием облизываешь губы в поисках частиц этого вкуса.
А потом раз - и ты надкусил её, и кислого вкуса как не бывало. Во рту становится приторно-сладко. И ничего не поделаешь. Только если взять в рот следующее драже из пачки. И на время забыть о неприятно-сахарной начинке внутри.
Так же с изменой. Если позволить себе один раз, первый раз, изменить, разрешишь почувствовать какой-то новый вкус (к жизни?), то на некоторое время - ненанедолго - ты почувствушь этот самый вкус. Может быть.
Но после наверняка остаётся послевкусие. Мерзкое. Невозможное. Разочарование.
Когда ты "раскусишь" эту "конфету", ты почувствуешь, что
уже
ничего
нельзя
изменить.
Если только взять в рот следующее драже из пачки, чтобы ощутить этот кислый вкус снова.
Рассказ является логическим продолжением фотосессии "Цветы". Ищите в прошлых записях. Бред, кстати, ещё тот. Я предупредила.
«Я подаю на развод!». В очередной раз они поссорились. Она хлопнула дверью и поняла – всё. На этот раз совсем. Больше не могу.
Она сидела на лавочке в дальнем конце двора и видела, как он, хлопнув железной дверью подъезда, так, что звякнули стёкла домов, уехал на работу.
Она расплакалась. Господи, ну за что? Зачем он так? Ей хотелось пропасть, бежать отсюда. Почему же она вышла замуж?
Хотя она знала, почему – они любили друг друга, как сумасшедшие. Бешено, сильно, яростно, до одури. Чувствовали друг друга так, будто мысли были общие, на двоих. Их ночи напоминали сафари. Им было жарко вдвоём.
Он, в общем-то, не сильно изменился за эти пять лет – ничего такого. Раздражали, а иногда бесили мелочи. А она ещё не верила подругам, которые рассказывали об этом! То, что раньше казалось пустяком или милой особенностью, сейчас было порой невыносимо. Самое глупое было то, что она часто увидев в магазине или палатке какой-нибудь сувенир, что-нибудь милое, тянулась за деньгами, чтобы купить ему это, предвкушая реакцию. И тут же отдёргивала себя. А он? Пусть это предрассудок, но она не станет ничего ему дарить, до тех пор, пока он сам не начнёт баловать её такими милыми безделушками. Порой так хотелось… Но нет. Нет, нет, нет. Она не будет. Только после него. А он не дарил… Он помогал по хозяйству, ездил с ней развлекаться, в конце концов, покупал нужное в дом. А ей он ничего не дарил. Исключая праздники. А ей так хотелось иногда, например цветов…
И она решительно встала. Десять минут ушло на поиски номера «любые перевозки и переезды», два часа на сборы. В этот раз она действительно уедет. В этот раз всё по-настоящему.
Когда вечером он приехал, то увидел, что всего осталась ровно половина – ода занятая нижним бельём полка вместо двух. Одна кофейная кружка в лотке. Один шампунь и одна сиротливо устроившаяся зубная щётка в ванной. Компьютер тот, что поновее.
И записка. «Больше не могу. Переезжаю к маме. Наш развод затянулся, сегодня поеду в загс (ха-ха), узнаю, какие документы нужны.
P.S. Мне так не хватало мелких знаков внимания от тебя.»
Он несколько раз перечитал. И начал действовать. Он знал, что не имеет права её отпустить. И знал, что делать.Та же записная книжка с телефоном службы перевозок. Вот наверное, повеселятся грузчики, только недавно отвозившие её к матери...
Ещё один звонок, и через двадцать минут он уже подъезжал к её бывшему дому.
Они в это время сидели на кухне и мать выговаривала ей: "Ну зачем развод? Что тебе ещё нужно было? По-моему он лучше всех остальных. Не пьёт, приносит в дом деньги. Может, вам просто детей не хватало?"
С матерью они умудрились сохраниь дружеские отношения и могли говорить обо всём, но сейчас она сдвинула брови и потёрла переносицу: "Мам, ну давай не будем, а? Я всё решила. Мы уже давно собирались развестись."
"Не надо, вы просто друг другу пытаетесь доказать, кто главнее, размахивая друг у друга перед носом этим разводом, как неандертальцы дубинкой"
Она с удивление посмотрела на мать, не ожидав от неё такой проницательности. Неужели это было так заметно?
Урчание двигателя под окнами прервало их разговор. Звонкий хлопок подъездной двери.
Настойчивый звонок в дверь, потом стук и его выкрики, что если они не откроют, то он разнесёт эту дверь к чертовой матери.
Едва влетев в квартиру, он похватал самые близкие к двери сумки одной рукой, а другой схватил в охапку её и, перекинув через плечо, задохнувшуюся и брыкающуюся, понёс к выходу. Её мать только успела крикнуть в лестничный пролёт:
- Осторожнее, уронишь! Единственная дочь, всё-таки.
Усадив её, раскрасневшуюся и растрёпанную, но удивлённо молчавшую, он хлопнул дверью и щёлкнув сигнализацией, запер её.
По выражению его лица нельзя было ничего понятьть.
Она подёргала ручку, попыталась опустить стекло, наблюдая, как он говорит с грузчиками и закидывает в машину "услуги по перевозке" то, что он уже вынес.
Потом он вернулся в машину, отпер её со своей строны, молча включил зажигание.
Когда они доехали, он вышел, открыл дверцу, поднял её на руки.
Уже в подъезде, когда он пытался достать ключи от квартиры, она почувствовала яркий сладковатый аромат.
Когда он с ней на руках перешагнул порог, она ахнула - вся квартира была усыпана цветами.
В ванной, наполненной водой, плавали лепестки роз. Он бережно опустил её прямо в одежде. Странно, но вода была достаточно тёплой.
Она как сквозь сон подумала что не так уж много времени занял её обратный переезд.
... Ночью он сжимал её в объятиях и шептал на ухо: "Даже не пробуй от меня больше сбежать. Я никуда тебя не отпущу. Никогда."
Одежда. Снимают с вешалок, трогают, выворачивают, ищут ценники.
Они идут вдоль витрин, прилавков, вешалок, стелажей.
Рука об руку. Одежда, много одежды.
Она любит гулять по таким местам. И видеть как у другой загораются глаза при виде какой-то приличной шмотки. Любит, когда та набирает вещей и идёт в примерочную.
Любит, как та вертится перед ней в одной из выбранных кофточек-юбочек.
В этот раз не было её размера - сорок четвёртого.
Они огляделись и увидели ещё одну такую кофточку на одном из манекенов.
Размер 44. Отлично.
Смеясь, та стащила, раздела, собрала. Пластиковые руки в застывшей позе с растопыренными пальцами, идеальной формы грудь без намёка на натуральность, поворот головы вправо, парик, поза как для обложки журнала.
Манекен тоже по-своему красив.
Кофточка села идеально.
Касса, чека, пакет, она взяла её под руку, мягким кошачьим живым движением.
По направленбю к выходу.
Навстречу странная пара. Обе в ярких разноцветных сарафанах. Обе с размалёванными лицами, выщипанными в ниточку как нарисованными броввями и крашеными волосами, обе с неестественными положениями рук и переставляемых ног - одна взяла другую под локоть почти так же, как согнула руку та пластиковая, с которой стаскивали кофту. Растопырив пальцы и согнув их, как будто держала что-то круглое, руки соприкасаются на уровне локтя.
Тоже Манекены.
И она невольно сравнила их с той, что шла рядом с ней - с живой и тёплой, естественной.
Как же плохо... (Пытается завернутся в ковёр на стене) Вот и сходила за обувью...
Всё время, пока я бродила между витрин, музыкальным сопровождением служили все убойный музыкальные произведения небезызвестной Агаты Кристи. Сказочная страна, Моряк, Детка-Конфетка, Сказочная тайга, Вечная любовь...
Он всего лишь хотел знать, любит ли она его.
Она любила его, но боялась признаться в этом и самой себе. Не могла произнести эти три чёртовых слова. Ей казалось, что она попадёт в некую таинственную зависимость.
Они были вместе уже очень давно. Им было хорошо вместе, может быть, они даже были счастливы. Но ему недоставало этого акта доверия с её стороны. И он настаивал, порой доводя её до слёз. Ей он тоже не говорил, что любит.
Они собирались съездить куда-нибудь отдохнуть.
Беременность была совершенно некстати.
Она не стала говорить ему, она не знала что делать и не знала хочет ли он детей.
Что-то подсказывало - скорее всего нет.
В панике она собрала вещи, покидала их в свою светло-серую ауди.
Оставила на столе записку, что залетела, что будет делать аборт.
Ехала, слёзы текли по лицу. Он звонил ей на сотовый, она не подходила.
Покосившись на датчик бензина, она покачала головой. Так она не проедет и десятка киломтров.
Он прислал смс. "Я люблю тебя. Не делай этого." Дрожащими пальцами она попыталась набрать его номер, заруливая на бензоколонку.
Руки не слушались. Она вышла из машины, встала рядом, подбежал мальчик, она вынула деньги и ткнула в пару кнопок на сотовом.
Набор номера... Соединение... Еле слышный щелчек снятия трубки. Вдох...
...
На следующий день в новостях было:
"...Вчера на *** км ярославского шоссе произошёл взрыв на бензозаправке ***.
Убито два человека, ранено 17. Взрыв произошёл в результате использования сотового телефона <...>
Предупреждаем: пользоваться сотовыми телефонами на бензозаправках опасно для жизни. Опасность связывают с возможностью взрыва, который может произойти в результате процессов, происходящих в сотовом телефоне на пары бензина, а также от возможного возникновения искры, в случае падения аппарата на землю..."
Любишь, любишь, любишь, любишь или нет? Секрет..."